"Дорогая, я немного задерживаюсь. Буду лет через двадцать."
Пенелопа, не веря своим глазам, еще раз перечитала сообщение. Увы, оно ничуть не изменилось - даже от чтения слева направо. Смысл оставался прежним.
- Лет?! Двадцать?! - громкий вопль заставил испуганно утихнуть всех окрестных птиц.
Минут пять она сидела в остолбенении, нервно ковыряя кстати подвернувшейся пилочкой мобильный и пытаясь понять откровение.
- Значит, немного задержишься?!

Успокоившиеся было птицы вновь запели, когда их нестройный хор прервался звуком разбивающихся тарелок. Пенелопа методично выгребала посуду из шкафа, бормоча что-то совершенно нецензурное.
- Одиссей! ... ! Двадцать лет! (дзыннь) Как ты посмел!! (бамм) А вот этот сервиз нам подарила мама... (дзыннь, дзыннь, дзыннь!) и была права, когда сказала, что такого мужа лучше не ждать!
Повертев в руках любимую супницу, Пенелопа с легким вздохом сожаления швырнула ее в стену, представив на этом месте не менее любимого мужа.
Через полчаса дом напоминал место сражения: кроме живописно разбросанных осколков посуды, Пенелопа умудрилась сорвать с петель дверцу шкафа, оставить впечатляющую вмятину в стене и уронить полку.
Вызванная команда ремонтников испуганно косилась на хозяйку, сидевшую в полной прострации, и старалась не слишком громко хрупать осколками, попадавшимися под ноги.

Милая картина - Пенелопа, хаос и бригада спасателей, - была нарушена распахнувшейся входной дверью.
- Дорогая! Я вернулся! - Одиссей все еще продолжал улыбаться, но улыбка при виде энного количества мужчин в доме становилась все более и более натянутой и недоуменной.
Пенелопа тяжело вздохнула. Посуда, к несчастью, вся закончилась.
- Дорогой, я все могу обьяснить...