В жизни моей одноклассницы случилось самое счастливое для любого петербуржца событие - она получила сертификат на проведение экскурсий в Эрмитаже.
Воодушевленные, мы, конечно, решили немедленно это отметить - сходить и приобщиться. Тем более что школьные экскурсии, когда наши неокрепшие юные организмы свирепо загоняли в экскурсионный автобус и под дулом автомата везли приобщаться к прекрасному, уже благополучно выветрились из памяти - и на вопрос, когда я в последний раз был в Эрмитаже, я теперь мог только интеллектуально покраснеть.
И мы поехали. К 11:40, между прочим!

...На часах было 12:25. Очередь вдумчиво клубилась во внутреннем дворе, с пока еще молчаливым, но с каждой секундою крепнущим неодобрением косясь на вторую - не влезшую во внутренний двор и выпирающую на площадь, как тесто из кастрюли.
Чувствовалось, что это только начало. Зажатые среди стремящихся к прекрасному, невыспавшихся горожан, мы начинали понимать, почему большинство революций в этом городе начиналось именно с Эрмитажа.

Унылый девичий голос (вполне возможно, что в 1917 году, накануне штурма, звучала та же самая запись) монотонно повторял по громкой связи:

- Уважаемые граждане! В гардеробе закончились места, поэтому идите и бросьтесь уже в Неву следующий пропуск людей в музей будет через двадцать минут!

За мной говорили о "Газпроме". Передо мной говорили о внешней политике. Очередь клубилась, мрачнела и озлоблялась. Дул промозглый ветер с Невы; девичий голос в репродукторе безнадежно рассказывал нам о других прекрасных местах Санкт-Петербурга, типа сети ресторанов "Теремок", теплого метрополитена или торгово-развлекательных комплексов с боулингом, в которых мы могли бы не менее интеллигентно, но с гораздо меньшим ущербом для здоровья провести этот день. И, кстати, согреться.
Впрочем, очередь на сто процентов состояла из настоящих петербуржцев и своих позиций не сдавала. Зимний - значит, Зимний!
Пошел снег с дождем. Девичий голос в репродукторе печально чихнул и, видимо, окончательно махнул на нас на всех рукой.
За мной говорили о сельском хозяйстве в масштабе всей России, передо мной - об особенностях английского языка 16 века.

В какой-то момент мы дрогнули - и, не глядя друг на друга, быстро выбрались из очереди, быстро огляделись, и, провожаемые завистливыми взглядами более настоящих петербуржцев, свалили в кафе пить горячий чай, а потом - домой.

...И да, вот поэтому-то мой любимый музей - это Музей религии, где мы гуляли с однокурсниками после лекции по анатомии и даже однажды успели наябедничать в книгу жалоб, что гипсовый орел клюет гипсового Прометея в неправильный бок.

Апчхи!))